Ночной мотоциклист (сборник) - Страница 96

— На рыбалку поедешь?

Я попробовал отвлечь соседа от его вечной углубленности в профессиональные проблемы, которые он умел извлекать отовсюду с настойчивостью неофита. Так начинающий медик ищет в своих знакомых симптомы всех изучаемых болезней. И — представьте себе — находит…

— Не поеду. Жду звонка, — сказал Павел. — Знаешь, как говорится в воинских уставах: «разрешается отдыхать лежа, не снимая одежды».

Мы сидели в дистрофичной желто–зеленой комнатенке (семь на два с половиной), вытянутой к окну, словно коридор. Одна стенка была занята стеллажом с книгами, большинство которых, судя по старым, видавшим виды обложкам, перекочевало сюда из букинистических магазинов. Часть второй стены занимала самодельная дискотека, заключавшая несколько сот пластинок… Словом, с первого взгляда было ясно, чт составляет главное увлечение хозяина.

Тот, кто сталкивался с Павлом, меньше всего готов был заподозрить в этом парне сотрудника милиции. Он не был похож на человека действия. Медлительный, лобастый, как телок, — он казался застенчивым, рассеянным и немного неуклюжим. Но вскоре я узнал, что это обманчивое впечатление: просто в свободные часы Павел, как говорят спортсмены, «расслаблялся», в нем словно аккумулировалась энергия.

Впоследствии, познакомившись поближе с нашим областным угрозыском, я не раз спрашивал себя: почему на долю Павла выпадали исключительные, редкие дела, иной раз даже в том случае, когда он их не искал? Наверно, здесь вступало в силу как бы взаимное притяжение — Павел и сам был незаурядным, может быть, исключительным оперативником. Он принадлежал к тем счастливцам, которые сумели детское увлечение превратить в пожизненное занятие, для него существовала только работа, только…

— Вот ты говоришь о детективе… Но как я его напишу? Это для меня область неведомая. Взял бы меня на расследование!

Я сказал это между прочим, не предполагая, что разговор получит деловое продолжение.

— Или ты не можешь взять? Секретная работа?

— Да нет. Отчего же? Только нужно разрешение начальства, сам понимаешь

— Попробую связаться с вашими через редакцию. Майор Комолов, наверно, разрешит.

— Наверно. Может быть, и съездим вместе.

— Но только чтобы интересное дело!

Павел нахмурился и с треском захлопнул книгу.

— Странный вы народ, журналисты. «Интересное дело» — а для кого? Да весь смысл нашей работы состоит в том, чтобы «интересных дел» не было. Нас больше радует, когда тревоги ограничиваются пустяком. Короче говоря, мы в основном занимаемся профилактикой.

— Ну, а если…

— Бывают и «если».

Спустя некоторое время благодаря этому воскресному разговору я стал свидетелем — и даже участником — самого короткого расследования, которое когда–либо проводил Павел Чернов, а на долю этого парня выпало немало — потому что вскоре.,

Впрочем, детективные истории следует рассказывать по порядку.

Звонок, которого я ждал довольно долго, раздался в самое неподходящее время — существует же «закон падающего маслом вниз бутерброда». Я сидел в опустевшей редакции, обдумывая подписи к фоторепортажу, который следовало срочно поставить в уже сверстанный газетный номер. Поэтому на звонок я ответил немым ругательством: приподнял и тут же опустил трубку. Но звонок раздался снова.

— Алло, пресса, — сказал Павел, узнав мой голос. — Вежливый человек не бросает трубку, как бы ни был занят. Если хочешь, поехали с нами. Чэпэ! Комолов разрешил. Выходи к подъезду редакции через десять минут. Прихватим доктора — и сразу к тебе.

По решительному тону я понял, что Павел «на стреме» и даже взволнован. С заданием удалось справиться в рекордный срок, через десять минут я ввалился в «газик», и мы понеслись, падая друг на друга при резких неожиданных поворотах и чертыхаясь.

В кузове, кроме Павла, который, судя по всему, был назначен старшим в оперативной группе, были еще доктор — его выдавал классический саквояж, немолодой усатый лейтенант с лицом аскета, которого называли «товарищем Сковороденко», двое сержантов и технический эксперт с фибровым чемоданчиком.

Оперативники переговаривались вполголоса; сержант, прикрыв ладонью трубку радиотелефона, требовал от какого–то «центрального», чтобы тот незамедлительно сообщил следователю прокуратуры адрес: «Двадцать третий километр, дача номер девять в Казенном лесу». Никто не обращал на меня решительно никакого внимания. Впрочем, человек моего роста и не может рассчитывать на уважительное отношение при первом знакомстве.

Сквозь маленькие, забрызганные грязью окна я увидел одинокий дом с крестообразной антенной, за антенной висело розовое закатное солнце. Мы выехали за город по Кунтукскому тракту, замелькали стволы лиственниц.

Воображение рисовало картину преступления, совершенного в пустом Казенном лесу, одна мрачней другой. Наконец я спросил у Павла:

— Что, собственно, случилось?

— На даче найден человек… Мертвый. Он взломал замок, забрался в дом, и что–то там произошло с ним. Непонятно.

«Сейчас я увижу это, — подумал я не без испуга. — …Взломал замок… Хозяин дачи мог увидеть его, схватить охотничье ружье и… и, выстрелив, убежать сломя голову в страхе перед содеянным».

— А где владелец дачи? — спросил я.

Павел посмотрел на меня. На его округлом, чуть тронутом веснушками лице появилась улыбка.

— Ты уже строишь версию? Владелец здесь ни при чем. Он мастер телеателье, последние три часа провел на совещании у директора конторы, а несколько минут назад выехал на своем «Москвиче» к кому–то из знакомых. Пытаемся отыскать его и сообщить о случившемся.